Кургане

...Дикостью нравов народ курган далеко превосходит всех прочих варваров. Хотя при всем их уродстве они до сих пор сохраняют человеческое обличие и обращение, цивилизация коснулась их лишь в самой малой степени. Они не знают огня в приготовлении пищи, не сдабривают ее приправами, но питаются найденными в земле кореньями и полусырым мясом животных любого рода.

Я сказал полусырым, потому что они кладут это мясо на спины своим лошадям и садятся сверху прижимая его своими бедрами и так едут, и только таким образом они его готовят... В сражениях они не знают правильного строя, но полагаются на скорость и непредсказуемы в битве, то рассеиваясь, то, в мгновение ока, смыкаясь в конную лаву. Они сеют смерть на широких равнинах и с легкостью преодолевают крепостные валы и опустошают неприятельский лагерь едва ли не до того, как тот успевает заметить их приближение.

Но ужаснее всего ни в рукопашной, ибо они орудуют мечами и цепами, нисколько не заботясь о собственной жизни. И когда их противник сосредотачивается на защите от удара меча, они успевают накинуть на него аркан, так что тот не в состоянии ни двинуться, ни ускакать...

выдержка из «Народов мира», труда бретоннского придворного ученого Жиля де Рамбо

Курганы – черноволосые, темнокожие и могучие люди, внешне несколько отличающиеся от жителей Старого Света. Говорят, что они чувствуют себя в седле так же уверенно, как и стоя на ногах. Когда армии Хаоса собираются для вторжения в Старый Свет, Курганы всегда охотно присоединяются к ним в больших количествах, поскольку их племена многочисленны по сравнению с другими племенами Хаоса. Их владения простираются далеко на восток и на юг за пределы тени Хаоса. Воины самых северных племен – самые жестокие, боги избирают их чаще всего.

Кургане – загадочные и страшные люди, дикий народ, что умеет укрощать скакунов столь быстроногих, что они позволяют им соперничать в скорости с птицами, летающими не ведая преград. Их владения начинаются настолько далеко от наших границ и они столь стремительны, что никто и никогда не может предугадать, куда и когда обрушится их следующий удар.

Те немногие картографы, что все же признают своими работами завоевания курганов, помещают их у самого края карты, но в действительности, их земли далеко превосходят любое из человеческих государств. Все земли, что мы зовём своими, до самых Краесветных гор, не раз и не два поместятся на просторах, где господствуют кургане.

Восточная Степь представляет собой обширную равнину, это тянущиеся, казалось бы, до бесконечности высушенные пастбища, что начинаются за могучей грядой называемой Горами Скорби. На севере её ограничивают вымороженные пустоши, великая пустыня на юге и процветающие земли Катая далеко на востоке. По этому обширному пространству раскидано множество племён, как людей так и иных созданий, но в северных областях, накрытых Умброй, владычество курган неоспоримо.

Однако даже это пространство не описывает точно сферу их обитания, ибо кургане не признают запретов и преград, исключая разве что ту запретную черту, что лежит на севере. Ни одно препятствие не в силах остановить их, верхом на своих лошадях, соревнуясь с ветром, преодолевают они высокие горы, великие пустыни и бурные реки. Они держат путь туда, куда пожелают, и кто дерзнёт заступить им дорогу?

Кургане живут семейными кланами, подобно норсам, но не оседают городами и селениями, предпочитая блуждать по просторам Степи и Пустошей погоняя свои стада. Ведут их вожди, находящиеся в особо тесной связи со своими богами, которые и подсказывают им верное направление.

Кургане путешествуют целыми семьями, так что многие из них родились в седле в самом буквальном смысле. Большинство из них отмечены Хаосом и эта печать, несёт ли она благо или зло своему обладателю, носится с гордостью, ибо является наглядным свидетельством внимания со стороны повелителей тьмы. Многие из них не удовлетворяются этим и стягивают черепа своих детей в раннем возрасте, пытаясь еще более изменить данный им от природы облик. Благодаря этому головы становятся чуть уже и длиннее, что служит отличительным знаком этого народа.

Хотя мы и можем нанести на карты имена какого-то количества племён, это даст лишь весьма смутное представление об их территории и местонахождении. Жизнь на просторах степи жестока и всадники питают куда больше доверия к товарищам по оружию чем к незнакомцам, с которыми их связывает одно лишь родовое имя. Потому племя для курган – это те люди, с которыми он странствует, вне зависимости от происхождения, его имущество – то, что он везет с собой, а его земля – под копытами верного коня.

Кургане почти неизменно путешествуют верхом, иные с повозками для кибиток и жертвенников, иные налегке. Есть такие, кто блуждают пешими, потому вероятно, что их скакуны пали из-за болезни или несчастного случая. Попадаются и те, кто надолго осел в каком-нибудь заброшенном месте. Причины, которые побуждают их столь коренным образом сменить свой образ жизни неизвестны. Возможно, это каким-то образом связано со значимостью самого места. В конце концов, нам известны случаи, когда племена оседали на землях, захваченных в ходе набега – до тех пор, пока эта земля не отдаст им все что она способна им дать.

Большинство же почти беспрерывно пребывает в движении, как вдоль вековых маршрутов между летними и зимними странами, так и без всякого видимого порядка по Степи. Эта жажда странствий заставляет их с нетерпением ожидать, когда Тень вновь вырвется за свои границы и земля дрогнет под стопой темных легионов. Кургане с охотой и умением присоединяются к этим проклятым походам, под знамена которых собирается едва ли не каждый способный носить оружие из этого народа.

Присоединяясь к крупной орде они получают одни лишь преимущества. Выезжая далеко вперед в качестве разведчиков, они могут рассчитывать на лёгкую наживу, а когда неминуемо поражение или орда увязнет в сражении всегда можно успеть спастись бегством от посланных против них карательных отрядов. Потому племена кочевников, что следуют за ордами, нередко оказываются заброшены далеко от земель, откуда они начинали свой путь. В какой-то момент они отделяются, чтобы действовать сами по себе. И нет в известном мире такого место, куда бы они не проникли, разве что найдется далекая земля, чьи обитатели многократно превосходят нас доблестью. Но не туда направляются они, но к тем дверям, тем городским воротам, за которыми ослепленный своей самоуверенностью народ почивает в ложной безопасности.

Никакие ограды, никакие твердыни, никакие государства не могут служить надежной защитой от кочевников из Тенеземелья, ибо они не знают преград. По своей прихоти они пересекают равнины, холмы и реки и нет преграды, которая бы остановила их, как нет армии которая бы их обуздала. В сравнении с ними наши воины подобны черепахам или улиткам, что с натугой тащат свое тело вперед, и могут сражаться только тогда, когда этого захочет наш враг. Но у кочевников нет чести и нет отваги, и они никогда не встретят наши силы в правильном строю, чтобы сойтись в честной схватке. Встретив доблестных воинов они бегут, и приносят сталь и смерть лишь невинным и больным.

Но когда они приходят, они не ведают жалости и человеческого милосердия, как свидетельствует эти строки Марции Ксайсус посвященные сожжению города в пограничных княжествах. «Убийств и кровопролития было столько, что никто не смог бы подсчитать число мертвых. Кургане разоряли храмы и церкви, убивали священников и святых девственниц. Опустошение, которое они здесь учинили столь велико, что едва ли эта земля возродится вновь в том великолепии какова она была раньше. В следующий раз, когда нам пришлось побывать в этих краях, мы были вынуждены разбить лагерь на реке, далеко за пределами города ибо, хотя минули годы, берега были усеяны человеческими костями, а запах смерти был столь силен, что никто не осмелился войти в город».

Наши полководцы рвут и мечут и грозят и обличают врагов в трусости, но, по правде говоря, все это от того, что они не могут предпринять ничего другого. Как сетовал граф Тео Стирландский: «Главные враги воина – лишения и тяготы. Сражаться весь день напролет для них привычно и легко – лишь новый день в той череде лишений, что они уже претерпели. Важнейшее качество истинного воина, стоящее даже превыше отваги – стойкость в трудностях, голод и слабостях. В дни мира им живется сложнее чем нам на войне. На что нам прикажите рассчитывать?»

Кочевники сражаются только если они желают этого и у них нет жилищ, кроме тех что помещаются на спинах их лошадей, и нет государства которому мы могли бы угрожать в ответ.

Верно, отягощенные награбленным добром и пролитой кровью они возвращаются в родные края близ Краесветных гор, чтобы сосчитать добычу и поклонится богам, но как заставить их вступить в бой на просторах равнин? Какая оборона им еще нужна кроме глаз на голове, чтобы вовремя заметить приближающуюся опасность? И что делать нам после того как враг скроется с глаз? Выжечь траву? Засыпать источники? Сровнять холмы? Что кроме этого нам остаётся?

Наши полководцы лишь грозят ибо это все что они могут поделать, а проклятый враг тем временем невозбранно топчет нашу землю и жжет селения, и заставляет нас трепетать в страхе. Отряды этих налетчиков распространились в наших землях, подобно червям расплодившимся в разлогающемся и растущих все больше, пируя кровью тех кто недооценил степень угрозы. Таково состояние нашего государства которому угрожают многочисленны враги как из-за наших пределов, так и внутри, и единственная доступная нам защита – беречь наше нежное брюхо от их острых клинков.

Хунги

...Земли, что отделены от нас Краесветными горами и бескрайними просторами равнин населяет народ хунгов и их дикость с трудом поддаётся осмыслению. В самом юном возрасте щёки их детей уродуют глубокими порезами, так что когда в должное время их лица должны покрыть волосы, сетка шрамов не дает им прорасти, придавая хунгам сходство с безбородыми евнухами. Они обладают приземистыми телами, крепкими конечностями и мощными шеями и столь неправдоподобно уродливы и нескладны, что их легко принять за двуногих животных или уподобить грубо высеченным гаргульям, наподобие тех которыми невежественные ремесленники оскверняют наши храмы. У них нет своей земли, нет дома, нет закона и склонности к оседлой жизни и всюду они кочуют, не имея крыши над головой, кроме полотна их кибитки. Днем на них едут их жены, ткут их грубую одежду и ожидают своих мужей, чтобы ночами те преклонили там свои головы и дали жизнь своему не ведающему любви потомству...

выдержка из «Народов мира», труда бретоннского придворного учёного Жиля де Рамбо

Вдалеке от земель Старого Света обитают мародёры называемые хунги, народ столь многочисленный что они добрались до всех материков этого мира и столь свирепый, что одно их имя держит в страхе целые королевства людей и иных созданий.

За равнинами курган начинаются непосредственные земли хунгов. На западе они смешиваются с обитающими там курганами, а путь на юг, в Катай, преграждает великая пустыня, что надёжно прикрывают почти всю границу. Миновав Пустоши Хаоса, племена минуют узкий перешеек, что связывает восточные окраины с Новым Светом. После они кочуют через Разбитцю Землю, земли запустения, границы которых стерегут башни отступников из Ултуана. Хунги кочевой народ и границы между племенами нельзя установить росчерком пера по карте. Подобно тому, как отдельные хунги отдает свою верность самому сильному племени, вместо глупой преданности странствующих в далеких краях родичам, целые племена не видят ничего зазорного в том, чтобы объединится в союз или напротив, обособится или переметнутся на другую сторону, как только ветер переменится. Изменчивая верность столь естественна для хунгов, что и к клятвам и договорам с другими народами они относятся столь же свободно. Они не видят никакого бесчестья в том чтобы разорвать заключенные соглашения или, скажем, перебить на переговорах представителей противной стороны. Потому всюду они известны как люди лукавые, лживые и коварные. Слово «хунга» значит для катайца пустые обещания.

Хунги проводят жизнь в седле. Единственное сооружение которое они признают – кибитка из шерсти, которую они возят с собой и из которых при необходимости разбивают лагерь. Впрочем, неясные сказания упоминают целые города хунгов, укрытые где-то в Степях или в горах на севере.

Эти места вполне могут быть средоточием их культуры и стеречь баснословные богатства, что хунги награбили за долгие века. Не один искатель приключений из Катая и Империи отправился на поиски этих тайных городов. Назад не вернулся ни один. Я же склонен считать все истории о великих городах хунгов достойными только осмеяния. Хунги слишком высоко ценят собственную независимость и кочевую жизнь, которая, как они полагают дают им право властвовать над оседлыми народами. Если подобные истории и имеют под собой некую основу (что, повторяюсь, весьма сомнительно), то они основываются на пышных стоянках их самых крупных племен. Кричащая роскошь шелков, золота, дивных ковров и украшений, небрежно сваленных в кучу трофеев очередного набега действительно способна вызвать ассоциации с движущимися дворцами.

Но несмотря на заимствованный налёт цивилизованности им не знакомы плоды истинного знания. Для них непреодолимой задачей становится даже выстроить мост через реку и они предпочитают навьючить свою добро на лошадей и переправляться вплавь держась за лошадиные хвосты.

Они так и остаются охотниками-собирателями, подобно нашим далёким предкам. Охота составляет большую часть их жизни. Она обеспечивает их едой, средствами к существованию и является своего рода военной игрой. Служение богам для них - высшее проявление охоты, когда герои или величайшие воины уходят далеко в горы или в пустынные холмы и там насмерть сражаются со свирепыми чудовищами и кровожадными порождениями Хаоса. Столь же распространены среди них и выведенные для охоты животные, а их охотничьи псы столь свирепы и кровожадны что сопровождают своих хозяев даже в битву, а некоторые племена натаскивают для сражений хищных птиц вроде орлов и соколов.

Их лошади, а скорее их пони – низкорослые и крепкие с густой шерстью которая позволяет им выжить в суровые зимы в пустошах. Несмотря на скромные размеры они способны преодолевать большие расстояния, как уверяют люди знающие – до сотни лиг (~483 км -прим. перев.) в три дня. Пони пасутся прямо по дороге, отыскивая под снегом траву и мох. Хунги известны тем что кормят своих пони свежим мясом, дабы разжечь в них боевой дух и привить свирепый и злобный норов, под стать седокам.

Сами хунги не слишком разборчивы в отношении еды. В изобильные времена они питаются дичью и рыбой, но в дни нужды без колебаний роют землю в поисках съедобных корений или ловят крыс и других грызунов ради мяса. Если верить рассказам, в иные времена они ели даже вшей, послед ожеребившейся кобылы, человечью плоть и запивали кровью собственных жеребцов, когда иные источники существования оказывались исчерпаны.

Их противоестественные обычаи таковы, что живя в грязи и нечистоте они отказываются омывать свои тела, чистить свою одежду и зарывать в землю свои отходы, ибо верят что этим вызовут гнев своих богов. Как мужчины, так и женщины наносят себе увечья дабы придать себе страшный или, как они полагают, прелестный облик.

Сама Степь едва ли намного гостеприимнее пустыни, с которой она граничит. Зимой её сковывает холод, а летом она жарится на солнце и вне зависимости от сезона, она как и горы открыта ветрам столь сильным, что по свидетельствам очевидцев способы выбить всадника из седла. Круглый год эти неплодородные земли терзают бури, как будто боги дали волю своей безжалостности на этом опустошенном участке суши. Кажется что проклятие лежит на этой земле и на всех, кого она вскормила.

Подобно всем прочим племенам природа что окружала хунгов определила их представление о своих нечистых богах. Вместо того чтобы приписывать им звериные тотемы или выдумывать некий облик, их скудная земля внушили им примитивное поклонение стихиям. Так, они почитают Бога Крови и Войны через грозные молнии и огонь, а Повелителя Разложения – в чёрной сырой земле. Хотя они не знают святилищ и храмов, они тем не менее воздвигают монолиты в честь мёртвых и взывают к ним о помощи, поклоняясь нечестивым изображениям. Эти изображения они хранят в своих кибитках и отправляют свою простую службу прямо во время еды, кидая к ним излишки мяса и бульона в странном ритуале дароприношения.

Жрецы и шаманы занимают среди них особое положение. Считается что они способны общаться напрямую с богами и открывать их волю племенным вождям, а также нисходить в мир мёртвых, жизнь в котором по убеждению хунгов очень похожа на земную.

Все хунги свято верят в то что они были посланы покорить этот мир для своих тёмных повелителей и они бьются веря в то, что победа и господство предназначены им правом рождения.